Вы только что упомянули своего предшественника, вашего деда. Вы 49-й имам исмаилитов и занимаете этот пост вот уже более 60 лет. Чему вы научились за эти шесть десятилетий?
Разумеется, некоторые вещи следует выделить. В 1957 году Холодная война была очень серьёзной проблемой для западных правительств и мира в целом. Она оказала значительное влияние также и на страны третьего мира. Холодной войны больше нет. На смену ей пришли другие представления о том, что такое государство, поэтому теперь основным вопросом является качество государственного управления.

Взгляните на современный мир. Мы не движемся к добросовестному управлению, я бы даже сказал, что мы регрессируем.
Я думаю, мы наблюдаем шаткую, нестабильную ситуацию. Именно это затрудняет планирование. Бывшие советские республики вышли из орбиты советского блока, другие страны, которые раньше были колониями, прошли деколонизацию и стали независимыми. Затем была целая серия региональных соглашений, которые тоже сыграли свою роль. Финансовые институты стали очень важны и, в частности, оказывают значительное влияние на экономику стран третьего мира. Мы живём в совершенно другом мире. И самое главное — уметь прогнозировать изменения так, чтобы институты сообщества могли к ним подготовиться. Это очень сложная, но увлекательная работа, и при надлежащем управлении она даст отличные результаты.

У вас не бывает моментов, когда вы чувствуете разочарование?
Разумеется, бывают. Как и моменты тревоги, потому что за беспокойством часто следует разочарование. Сначала мы чем-то обеспокоены, затем начинаем чувствовать влияние неких нежелательных сил и пытаемся предугадать события. Имеет место серьёзная дискуссия, которая началась еще в 1960-х годах и продолжается до сих пор, и это дискуссия о роли государства в жизни народа.

С помощью своей организации вы стараетесь заменить государство там, где оно не справляется со своей ролью?
Мы действительно стремимся внести свой вклад во всех сферах, где можем сыграть позитивную роль, и не только для сообщества исмаилитов. Мы часто работаем плечом к плечу с партнёрами, в том числе с международными, такими как Всемирный банк и другие подобные учреждения.

Поэтому вы стали партнёром Форума мира?
Да, это одно из принятых мной решений. Мир — это то, что мы прежде всего пытаемся стабилизировать и укрепить. Это очень сложная задача. Тем не менее, очень важно сделать диалог частью повседневной политической жизни. Мы идём к этому, но это медленный процесс.

Вы работаете через свой фонд, АКДН, который является одной из крупнейших в мире частных организаций по развитию...
Если вы посмотрите на страны третьего мира, где живут особенно многочисленные общины исмаилитов, то следует задаться вопросом о работе их правительств. Я всегда считал, что гражданское общество должно играть фундаментальную роль в построении будущего в любой стране. Поэтому мы должны консолидировать и укреплять его. Это означает, что необходимо оказывать поддержку самым важным институтам гражданского общества и поощрять их везде, где они способны добиться позитивных изменений и привнести в процесс развития что-то принципиально новое. Это особенно актуально, когда речь идёт о деколонизации.

Вы хотите стать своего рода голосом разума?
Не совсем, но я надеюсь, что это голос логики. Роль имама также заключается в том, чтобы предвидеть изменения, чтобы способствовать позитивным переменам. В конечном счёте, именно сила и качество гражданского общества определяют качество жизни людей.

Складывается ощущение, что ваш посыл в защиту мира, основанный на голосе разума и логики, всё реже доходит до людей.
Да, так и есть, но я думаю, что это вызвано, в числе прочего, проблемами с управлением и экономическим дисбалансом. Большую роль также играет внешнее влияние. Мы имеем дело с миром, который меняется и пытается развиваться. В этом плане меня можно назвать осторожным оптимистом.

Вы работаете только в тех странах, которые просят вас об этом, или вы сами направляете запросы?
Мы работаем в странах, где есть сообщество исмаилитов, либо в странах, которые сами просят нас принять участие в их развитии, даже если там нет нашего сообщества. Мы также осознали, насколько важны региональные особенности. Даже если мы не присутствуем в определённой стране, мы пытаемся наладить с ней отношения, если в соседней стране проживает крупное сообщество исмаилитов.

Считаете ли вы себя благодетелем человечества?
Не благодетелем. Быть благодетелем означает заниматься благотворительностью, а я работаю в рамках института Имамата. Мы, конечно, занимаемся благотворительностью, но мы также создаём экономические институты, работающие на коммерческой основе, которые должны развиваться в долгосрочной перспективе.

За шестьдесят лет вы построили очень многое.
Да, я создавал то, чего требовали обстоятельства, и то, что было нужно сообществу, но в то же время процесс развития — бесконечный процесс. Таким образом, важно попытаться предсказать будущие изменения в обществе, а затем создать институты, которые смогут направить их в позитивное русло. Например, важно максимально сократить масштабы бедности.

Это очень тяжёлая битва.
Возможно, это борьба, которая будет длиться вечно. Скажем, мы пробуем работать в определённом направлении. Мы не всегда знаем заранее, добьёмся ли успеха, но мы знаем, что находимся на верном пути. Например, в сфере здравоохранения или микрокредитования мы вполне можем измерить прогресс в улучшении качества жизни.

Часто ли главы иностранных государств обращаются к вам за советом?
Да, достаточно часто. Особенно в странах, где представлена значительная исмаилитская община или сильны наши институты. Нередко происходит и наоборот. Я сам беседую с ними, потому что мне нужно знать, что они думают о будущем, какие академические или экономические институты считают лучшими.

Делая свои инвестиции, вы не стремитесь, так сказать, обратить людей в свою веру?
Нет, мы не добиваемся этого, хотя могли бы. Мы не видим в этом необходимости. Есть некоторые религии, поощряющие прозелитизм, но мы придерживаемся позиции, что каждый должен действовать по своему усмотрению. Если люди хотят быть шиитами, они могут стать шиитами, если они хотят стать исмаилитами шиитского толка, то это тоже их выбор.

Какой из следующих крупных проектов действительно дорог вашему сердцу?
Я считаю, что эффективность гражданского общества сегодня сильно зависит от крупных институтов, если они правильно организованы, стабильны и способны распространить своё влияние на гражданское общество. И это то, что я стараюсь поддерживать в странах третьего мира. Например, если говорить о сфере образования, у нас есть университеты в Центральной Азии, Пакистане и Восточной Африке. Эти учреждения оказывают огромное влияние. Мы стремимся создать сильные институты для поддержки общества. Это касается не только университетов, но и больниц, банков, финансовых компаний и т. д.

Вы не бизнесмен?
Нет, но мне пришлось узнать, что значит быть бизнесменом. Наши учреждения вовсе не ограничиваются сообществом исмаилитов. Например, в финансовой сфере наша работа начинается с микрофинансирования и доходит до финансирования крупнейших компаний. Мы всегда стараемся поддерживать экономическое развитие. Есть страны, которые только что вышли из бедности, и в какой бы сфере мы ни работали, мы должны внести свой вклад и постараться обеспечить им позитивное и стабильное развитие. И эти две цели не всегда достигаются одновременно.

Например, программы развития, которые включают улучшение жилищных условий.
Я объясню, что это значит. Изучая экономическое развитие бедных обществ, мы отметили, что когда бедным семьям впервые удаётся отложить деньги, они инвестируют их в свои дома. Зачастую средства уходят на ремонт крыши, водопровода или канализационной системы. Другими словами, люди уделяют первоочередное внимание условиям, в которых живут их семьи. Помогая решить проблемы с жилищем, мы работаем над основными потребностями людей, и это влияние охватывает несколько поколений. Часто это актив, который растёт в цене, если имуществом правильно управлять. Таким образом, качество жилья влияет на многие сферы жизни семьи, и именно по этой причине я хотел следить за развитием этой сферы и стараться поддерживать институты, которые помогают стимулировать позитивные изменения.

Культура тоже входит в число ваших приоритетов. Вы поддерживаете архитекторов, а также музыкантов, вплоть до создания собственных премий.
Я заинтересован в поддержке музыкального творчества, поскольку мы стараемся расширить международное признание культур стран третьего мира. Если нам удастся сделать их известными на Западе, то мы сможем добиться их стабильного развития, а также обогатим другие страны знаниями об этих культурах. Иногда культуры бывают взаимосвязаны удивительным образом, например через религиозную музыку. В частности, это касается музыки Средней Азии.

Из вас получился бы идеальный глава государства?
(Смеётся...) Нет, нет. Скажем так, я работаю во многих странах, поэтому я многое узнал. Кроме того, я занимаюсь этими вещами уже очень давно...

Но это желание всё ещё с вами.
Я получил образование в стране, где развитие рассматривается в качестве явления мировой жизни. Поэтому я стараюсь как можно больше наблюдать, стараюсь добиться того, чтобы наши институты смотрели в будущее. Способность прогнозировать события необходима в жизни, независимо от того, бедны вы или сказочно богаты. Вы должны уметь предвидеть разумно.

Предвидеть и подумать о благе других?
А также созидать.

Является ли человек центром всего?
Безусловно. И ещё у меня есть убеждение — бедность существует, но она не бывает неизбежной. Нам нужно мужество, чтобы проанализировать и осознать это. Несколько лет назад мы проанализировали демографические особенности исмаилитских общин и увидели, что самой главной причиной бедности являются окружающие условия. Люди в некоторых сообществах рождаются и живут в таких условиях, где местная экономика просто не может обеспечить им достойное существование. Когда мы пришли к такому выводу, то порекомендовали этим сообществам переехать и поселиться в другом месте. На нашей планете есть места, где человеческая жизнь крайне неустойчива. У сообществ, которые по историческим причинам там живут, нет будущего. Это не субъективное мнение, а экономический факт. Наш долг — рассказать людям об этом, а затем постараться предоставить им ресурсы, которые помогут им сменить место проживания. В некоторых странах, где 50 лет назад наши общины жили в крайне сложных условиях, мы говорили людям: «Не спешите, учитесь, готовьтесь, со временем вы сможете уехать и поселиться в другом месте, пусть не нынешнее, но, возможно, уже следующее поколение сможет это сделать».

Это сложный процесс?
Да, всегда очень трудно переселить на новое место целую общину. Это решение, которое вы принимаете не по своей воле. Обстоятельства делают его необходимым. Но если измеримые данные показывают, что качество жизни просто неприемлемо, вы обязаны сделать такие выводы. Для этого нужно подготовить молодое поколение, дать ему образование, возможность изучить языки и технические науки. В этом случае следует исключить субъективное отношение, мы должны быть строгими и даже иногда довольно жёсткими. Дело ведь не только в том, чтобы переместить общину. Мы должны подготовить место, куда они переедут, создать учреждения, школы, финансовые организации и т. д. Так мы поступили, например, в Таджикистане.

Ваше Высочество, вас можно назвать хорошим человеком?
Я ведь действую в качестве имама, а не только от своего имени.

Но это ваше видение.
Я полагаю, что это правильное видение для имама.

Почему вы выбрали Португалию в качестве штаб-квартиры вашего Имамата?
Имамат — это институт, который родом с Востока. И я хотел, чтобы наш главный офис был в западной стране, которая признавала бы Имамат религиозным учреждением. Португалия — это страна, которая подписала Конкордат с Римом, то есть был прецедент, который позволил мне подписать Конкордат с западным государством, в некоторой степени схожий документ.

Тем не менее, в глубине души вы француз, или, по крайней мере, франкофил?
Да... Многие мои работы выполнены на французском языке, и я живу во Франции. У нас очень тёплые отношения с этой страной, но мы не подписывали нечто похожее на тот Конкордат, который заключили с Португалией.

У вас есть посольства во многих странах, но не в Париже.
Да, но у нас есть соглашение с правительством Франции, и наши учреждения действуют во Франции в соответствии с этим соглашением, которое налагает на Имамат определённые обязательства.

Вы также очень привержены поддержке Шантийи. Почему?
Для нас это традиция. В прошлом многие выдающиеся деятели в истории Имамата способствовали повышению качества жизни в месте своего проживания... это традиция, которую я здесь продолжаю.

Вы также известны во всём мире своей любовью к породистым лошадям. У вас их, кажется, около 700?
Я не знаю, сколько их сейчас точно, их число, очевидно, варьируется в зависимости от времени года, но в действительности это дело перешло ко мне по наследству. Его начал мой дед, сначала в Англии, а потом во Франции. Затем его продолжил мой отец, но после его смерти семья задалась вопросом, хотим ли мы дальше заниматься этим. И мы решили, что да, мы попробуем продолжить эту традицию. Это занятие очень распространено в мусульманском мире. И это очень увлекательный вид спорта.

Ваши жокеи носят зелёную униформу с красными наплечниками. Почему?
Это цвета нашей семьи. Мой дед использовал коричневый и зелёный цвета в Англии, а также красный и зелёный во Франции, я сохранил оба сочетания.

Ваши отец и дед попадали в заголовки газет чаще, чем вы. Я выбрал более сдержанный подход.
Я считаю, что, будучи мусульманским институтом на Западе, мы можем эффективно работать, не попадая постоянно в заголовки газет. Я не вижу особого смысла в том, чтобы про меня говорили в новостях. Когда возникают проблемы, я стараюсь решать их незаметно. Это не всегда удаётся, но в целом сдержанность сослужила мне неплохую службу.

Вы — кавалер Большого креста ордена Почётного легиона. Что эта награда значит для вас?
Это признание, которое крайне важно для меня. Франция тепло приняла моего деда, моего отца, моего брата, моего дядю, меня. Это страна, которая нам очень дорога.

Переведено с разрешения журнала La Cohorte